Таиланд — Майлазия — Сингапур — Бали — Ява
Семь международных перелётов, переезды на автобусах, машинах, паромах, бессонные ночи, две недели путешествий, пролетевших как один день. Четыре страны далёкого региона, страны вечного лета и холодных дождей, яркие и вечнозелёные, со своими традициями и обычаями, полные неожиданных открытий. Приключения второй половины отпуска продолжились за экватором, на двух островах далекой Индонезии — Бали и Яве.
Открытие четвертое: Бали — как жить посередине
Только ленивое турагентство не продает туры на Бали. Первоклассные SPA, роскошные пляжи, восхитительная кухня, мирового уровня отели — за этим многие и едут на Бали. Скажу сразу — ничего из вышеперечисленного я не увидела, о чём ничуть не жалею. Район нашей дислокации Кута — самое безбашенное и негламурное, а стало быть и дешёвое место на побережье на всем острове. На любом углу толпы отгоревшей молодежи, Wi-Fi везде и всюду, маленькие гестхаусы и бары с кафешками в обнимку. В первый же день решение провести релакс на пляже ещё раз доказало простую истину: хочешь приключений — не лежи на песке! А те, кто полежал (а мы бездельно полежали), будет сожжён на месте недобрым южным солнцем.
То ли дождь, ледяная стена из воды, то ли коктейли с галлюциногенными грибочками, приводят нас в чувство — валяться нельзя, двигаться надо. Ведь Бали — это удивительное место. Не хорошее и не плохое, просто другое. Именно этот остров непонятен до сих пор никому, кроме его жителей, самобытен, открыт и комфортен для всех, так же, как и закрыт, даже скорее запечатан балийской печатью бытия. Это была когда-то огромная империя, конкурирующая за влияние в регионе с яванской. Не без помощи белых колонизаторов яванцы победили; собственно, так и возникла потом мусульманская Индонезия. А мир Бали остался — со своей культурой, обычаями, собственным языком и вероисповеданием.
Про балийскую религию написано множество книг, в коих подробно описывается и влияние раннего индуизма, и анимизм. В реальности мне всё объяснил местный водитель автобуса. В его интерпретации бог, конечно, один — его никто не знает, и он настолько велик, что дела и мысли его неведомы. Есть боги помладше — Будда, Сарисвати, Баронг (это из местных), Ганеша и Магомет — вот у них можно что-то просить и с ними нужно разговаривать. Я спросила про Иисуса, и он мне ответил: «Вам нужен он? Ну, с ним и говорите, какая проблема?» Проблемы только с духами, и каждый день своей жизни вы решаете её сами, боги тут не вмешиваются, у них своих дел по горло.
Духам скучно, до богов им не добраться, вот и лезут они в повседневную жизнь с самыми разнообразными намерениями. Вот если, например, человек вышел из себя — кричит, ругается — точно дух вселился. Вот животное или дерево необычное — ну, точно без духа не обошлось. Что делать? В классическом балийском эпосе — убить всё живое немедля, а там уже реинкарнация и новая жизнь. На практике, конечно, массовые убийства недопустимы, поэтому современному балийцу остаются молитвы, подношения и обереги. Молятся минимум три раза в день, при этом просить о чём-то неприлично, лучше спрашивать совета или наставления и благодарить за всё, что случается.
Вопрос, где молится, у балийцев не возникает: на острове тысячи храмов, и это не считая маленьких домовых жертвенников. Есть большие храмовые комплексы, памятники мирового культурного наследия, Улувату или Танах-Лот. Они расположены в красивейших местах — один на обрыве, а другой просто на острове, и попасть туда можно только в отлив. Огромные, многоярусные жертвенники (меру) в честь богов или царей, расколотые ворота (как символ расколотой вселенной), статуи богов и — вот характерные черты всех балийских храмов (пури). В каждом из них можно увидеть древние, поросшие мхом изваяния (самые разнообразные), жертвенники и домики для духов. На входе в особо значимые туристам раздадут саронги (национальная одежда типа юбки), во многих храмах прямо на наших глазах готовят подношения.
Традиционное балийское подношение — это плетеная из листьев коробочка, куда кладут фрукты, цветы и благовония. Где-то этот процесс поставлен на поток, и мы видим все стадии этого действа в исполнении десятка балийских женщин. Но и в каждой семье острова существуют свои собственные секреты и традиции приготовления такой вот корзинки. Ведь это уже почти священнодействие, где не бывает мелочей и важно всё — и форма, и содержание. Плетёные корзинки расставляют не только в храмах, но везде, где может появиться дух или бог (а это действительно — везде), так что у входа в дом или отель, в магазине или ресторане посмотрите под ноги внимательно. Бали полон неожиданного.
Поехали посмотреть на обезьян в парке. Покормили макак бананами, отбились от самых наглых, которые пытались нахально хозяйничать в сумках, и вышли к храму, где одинаково хорошо себя чувствуют и люди, и животные. Убуд, город музей под открытым небом, оказывается по совместительству балийским Парнасом: художественные мастерские и лавки в нём расположены на каждом шагу. Сюжет живописных шедевров традиционен: боги, духи и события связанные с ними. Лавки, развалы и рынки, яркий батик, деревянная резьба, плетёные корзины — всё это делается вручную (автоматизации никакой) и прямо на твоих глазах.
Все приветливы на этом острове, все спокойны, ненавязчивы и улыбаются. Правда, это не мешает им лукавить в расчетах с белыми туристами, так что не дайте себя в обиду. Здесь кажется, что мир спокоен и совершенен. Это кажется только нам. Для балийца каждое утро начинается с благодарности богам за то, что оно наступило, продолжается в договорах с духами, и так из года в год, из века в век. Жизнь в чёрно-белую клетку (традиционный рисунок балийского саронга), где наверху боги, внизу духи, а человек посередине, и, значит, договариваться нужно со всеми.
Открытие пятое: Ява — я ничего не знала о вулканах, и очень мало знала о себе
Отпуск стремительно тает, и очень скоро в Москву. И напоследок, чтоб уж запомнилось это путешествие на всю оставшуюся жизнь, мы отправляемся на Яву. Ведь там вулканы! Такие огромные дымящиеся горы, с пеплом, лавой и прочим полагающимся добром. Мы поедем и посмотрим, сделаем суперфотографии и героями вернемся на пляжи Бали. Здорово! У нас двое суток до отлёта и грандиозные планы. И в два часа ночи дан старт очередному приключению «Остаться в живых». Накануне отъезда гид просит всех взять привезенные из Москвы куртки, заставляет сменить шорты на джинсы, а сандалии на кроссовки. Я пытаюсь роптать, но в ответ получаю — будет холодно! Холодно? Здесь? В Индонезии, жарящим летом?
В два часа ночи мы выдвигаемся, едем часа полтора по спящему Бали, приезжаем на причал, садимся на полупустой паром («В джинсах и кроссовках, идиоты» — думаю я!) и отплываем на Яву. Светает, в пролив выходят рыбацкие лодки; встречный паром сигналит; рассвет; голова болит от бессонной ночи, а тут ещё местный глухонемой индонезиец, войдя в раж при виде белых туристов в неурочное время в неурочный час, требует общения. Он мычит, размахивает руками и плюётся — видимо, изображает вулкан. Где я? Сюр какой-то... Сонных нас встречает микроавтобус. Водитель говорит: здесь туристов мало, транспорта с кондиционером нет, открываем окна и поехали. Мы всё делаем, автобус трогается, мы засыпаем. Сон наш тревожен, транспорт наш мал, солнце греет и дождь прошел, становится душно. Автобус везёт нас уже часа два, вот и горы начались, дорога плохая, периодически колеса буксуют, мы скатываемся то назад, а то и вовсе в яму за обочиной. Но ничего, вот уже и въезд в национальный парк — первый вулкан Иджен ждет нас.
Выгружаемся; влажно и жарко. К нам подходит местный проводник, что-то рассказывает, типа сейчас начнётся подъём, ничего страшного, всего-то на 1200 метров. На тысячу двести чего? Да ничего, подъём пологий, такая вот грунтовая дорожка, иди себе и иди. И мы пошли по этой самой грунтовой дорожке, серпантином уходящей вверх. За каждым поворотом ещё более крутой виток. Ноги в кроссовках то вязнут в глине, то скользят, глаза отмечают столбики с указателями высоты. Сто метров, ещё сто, а ещё через сто я уже никуда не пойду. Но иду! Группа растянулась: значкисты ГТО с непрокуренными лёгкими и на мускулистых лодыжках ушли вперёд, я еле тащусь, но не одна. Не все могут покорять вулканы, да какой там, просто ковылять в гору в ритме IRB.
Ну, вот уже заветная отметка 1100, висит какой-то туман, солнце не так печёт, слава Богу, всё это закончится очень скоро. Вот какая-то хибара, видимо, приют для ходящих здесь сумасшедших. А если хибара, то, может, будет где-нибудь рядом смотровая площадка, где мы и сделаем все эти суперфотки? Ан нет... Гид ждёт нас у этой отметки, говорит, что уже почти всё, но ещё немного. И опять наверх, правда, серпантин не такой уж крутой. Идём ещё, туман усиливается, начинает вонять серой, но пока терпимо. По нарастанию серного смога догадываюсь — цель близка, подъём закончен, идём по траверсу. Так, где смотровая площадка?
Из тумана слышу голоса значкистов ГТО: «Вот вы бы пришли на десять минут раньше, смога не было, был такой вид!» Люди, вы мне спасибо скажите, что я дошла, уж какой тут вид. Но вид — есть! И очень неплохой. Мы стоим на траверсе немаленькой кальдеры. Внизу, как и положено, кратер, причём с озером, зелёным и красивым. А рядом с ним — действующая фумарола, которая и дымит этим самым едким серным дымом. Когда смог рассеивается, видно не только озеро, но и жёлтые пятна вокруг него — видимо, сера. Всё отлично, давайте фотографировать и обратно. Ан нет, нас ждали, чтобы всем вместе спуститься в кратер. Куда спускаться? Спасибо, сюда дошли, все и так кашляют. Да ладно — спускаться, а подниматься обратно, вот так резко наверх, в серных испарениях?
«Здесь есть нормальные?» — думаю я на второй неделе путешествия. Но нормальных нет, все горят желанием испытать себя на прочность ещё раз. Мы договариваемся друг друга из вида не терять, помогать. Идём. Резкий спуск вниз, по тропе, а вернее — по неустойчивым камешкам и огромным вулканическим валунам. Через несколько минут спуска очередной серный выброс, я не вижу ничего в радиусе метра и кричу своим в ядовитый смог: идите без меня. Правильное решение, я ему рада, пытаюсь развернуться и двинуться обратно. И тут из ядовитой серой дымки появляется ОН!
Не капитан Америка, не помощник Джеймса Бонда, ОН в этой точке земли — местный носильщик серы. «Madame, куда? Вниз нужно, вниз, там интересно». «Нет, мне наверх, я не пойду, мне и так тяжело». «Нет, я помогу, Madame, там не сложно, пойдём». Господи, ну если он за три доллара в день таскает корзины с серой (а вес каждой 70-80 килограмм), то за мои десять, видимо, вытащит и меня. Его словарный запас «Madame», «smoke» и «hati-hati» (я догадываюсь, что это на местном что-то типа осторожно). Что-то ещё говорил и показывал на пальцах. Что таких как он тысяча (или сто?), про три доллара в день за такую работу, что семьи нет, а жаль, и у всех, кто здесь работает, нет...
В общем, спустились, посмотрели, действительно серные натечные поля, зелёное озеро. Местный прораб в противогазе объяснил нам процесс извлечения серы. Путь наверх, на траверс, я расстаюсь со своим незваным гидом. Группа воссоединяется на спуске у хибары. Мы пьём что-то мутное из мутных кружек, едим балийский шоколад. Главное дело сегодняшнего дня сделано, завтра — другой вулкан, а сегодня мы все уже молодцы! Вот такими молодцами мы спускаемся, садимся (серные и потные) в микроавтобус, и начинается квест-переезд по раскалённому острову, по плохим дорогам, в транспорте без кондиционера, длиною в восемь или девять часов.
Ну что сказать? Сначала мы не верили в происходящее, казалось ещё час, два... Кто-то пытался спать, кто-то — шутить. Дороги Явы в лучших традициях советской провинции: с ямами, без сервиса (туалет, еда-вода), с коровами, с играющими на обочинах детьми. Ява — самый заселённый остров четвёртой по численности страны в мире! Как же мы ехали по тебе. Кажется, что вдоль шоссе одна сплошная улица, жаркая и смрадная, которой нет конца. Кому-то становится плохо, у кого-то расстройство (поели удачно!), всё ужасно. А что делать? Только ехать. Вот через всё это мусульманское в платках, в мечетях и намазах. Вот на заборе читаю надпись «Fuck Sharon!». Люди, где я, а где вы, индонезийские правоверные, а где Шарон? Может, это галлюцинация? Темнеет, нам ехать ещё где-то около часа (опять!).
Мы поднимаемся в горы, холодает, водитель опять сбивается с дороги, петляем в каких-то деревнях, ещё часа два назад пытались держаться бодрячками, а сейчас уже все злобные и держимся из последних сил. Но ура! Приехали, выпадаем из машины: холодно, темно, дощатые домики, воды нет, но может быть будет через тридцать минут. Это всем неинтересно. Через три часа сбор, холод невероятный, я надеваю флиску, кутаюсь в одеяло и отключаюсь. Скоро рассвет, и мы должны встретить его на Бромо. Для того чтобы это сделать, опять встаём затемно (в те самые три утра), садимся в джипы, и они доставляют нас куда-то, где должна быть смотровая площадка и рассвет будет просто шикарный. Но мы такие не одни — это место очень популярно у индонезийцев, машин полно, нас выбрасывают в полной тьме у обочины очередного серпантина. Идём вверх, это у нас рефлекс такой. Правда, не жарко совсем: это высокогорье, за бортом где- то +12!
После теплового увлажнения, солнечной прожарки нам, россиянам (одетым в джинсы и кроссовки) это просто в кайф, чего не скажешь о местных. Для них встреча рассвета на Бромо — то же самое, что для нас босиком к Северному полюсу. Они одеты и завёрнуты во всё, что могли привезти из дома, и в то, что выдавалось напрокат или продавалось в местных лавках. Бесформенные вязаные шапки жуткого одинакового цвета и размера что для детей, что для взрослых, бесформенные утеплённые куртки с чужого плеча, растянутые свитеры, рукавицы и шерстяные одеяла, намотанные поверх всего этого на хрупких индонезийцев. И всё это шумное, голосящее движется вокруг тебя, и ты уже в этом.
Действительно, есть смотровая площадка, но на неё не протиснуться; действительно, солнце встаёт и ты видишь панораму — один вулкан, второй, третий. За каждый встреченный рассвет прощается один грех. Что нам простится за два незабываемых рассвета на Яве? А неважно... Это так, на краю ускользающего сознания, ведь мы уже погрузились в джипы и спустились в кратер, огромную кальдеру, чтобы всё-таки подняться (опять!) на вулкан Бромо. Кальдера огромна — десятки километров, внутри есть место для парковки джипов. Табуны лошадей и десятки табунщиков доставляют страждущих к кратеру Бромо. Путь долог, пейзаж нереален: стенки кратера, ты внутри едешь по дороге на лошади, всё вокруг покрыто вулканической пылью, растительности нет, но неожиданно есть храм времен балийской империи (с расколотыми надвое воротами, жертвенником и прочим).
На вторые сутки без сна я обнаруживаю себя в этом странном месте, вне земного пейзажа, причем я передвигаюсь, фотографирую, отвечаю на вопросы, как мне кажется, связно. По крутой лестнице поднимаюсь на кратер Бромо, смотрю, как местные кидают в него подношения (эй-эй, они же мусульмане индонезийские, а не балийцы; да нет, кидают веточки-цветочки и загадывают желания), спускаюсь вниз, иду, поднимая ногами клубы вулканической пыли. Это я, или яванская галлюцинация моя? Да нет, судя по всему — это реальность. Новая, и только моя. Потом опять автобус (в который уже просто страшно садиться, а вариантов-то нет), раскалённая Ява, паром на Бали...
Нам посчастливилось пережить эти двое суток, нам удалось их прожить. Недавно, сидя в кафе на Тверской в Москве, обсуждая будущие поездки, мы вспомнили Яву: нет-нет, не жалеет никто, и впечатления потрясающие, но вот знай мы заранее, как это будет — решились бы? Да, наверное. Наверное, да. Открытие вулканов, открытие себя. Нереальные впечатления и неверие: я там был, ходил и видел. Видел, как лошади скачут по вулканической пыли, как местные, доведённые до обморожения, волокут на кратер детей, как однозубый ОН и иже с ним на бамбуковом коромысле выносят чистейшую серу, как добывается эта самая сера, как встаёт солнце над вулканами, как играют дети в грязи у дорог. Двое суток без сна, два уникальных явления природы, сознание изменилось. Открытие планеты и изменённое ощущение себя на этой самой планете. И с этим уже ничего не поделать.
